* * *
И сапожник станет тираном –
Если дать ему в руки власть.
Для того она, власть, родилась,
Чтобы силой давить и обманом.
Если власть кухарке дана,
То политика станет другою:
Даст кухарка команду: «К бою!..»
Про кастрюли забудет она.
Если к прачке власть попадёт,
Та обложит большим налогом,
И завалит приказами строгими,
Всем добавит тревог и забот.
Мудрецу власть, как чудо с Небес,
Упадёт нечаянно в руки, -
По закону ума и науки –
Как Иисус угодит на крест.
* * *
Неблагодарность – грязь, понятно,
Большие оставляет пятна.
А в ней коль побывали –
Отмоетесь едва ли.
* * *
Всего и не дано узнать,
Никто земной всего не знает;
«Всезнание» рана есть сквозная,
И символ неизменный зла.
Весьма легко воображать,
Домысливать, чего не знаешь.
Ум потеряешь и залаешь,
Пред этим, как с земли сбежать.
* * *
Легким пухом запушило,
Ели словно терема,
Поспешила, поспешила
Гостья белая — зима.
И затинькали синицы,
Что-то клювиками бьют,
А из лужи не напиться
Бедолаге воробью.
Только мне немного грустно,
Хоть и свету благодать,
Прячу грусть свою искусно,
Все равно её видать.
* * *
Грех всегда с насмешкою
Лезет к нам не мешкая.
* * *
А тьмою не закрыта,
Слегка звезда дрожит…
Мы помним про корыто,
И то, что в нём лежит.
Об остальном гадаем,
Швырянье слов любя.
Надменность шлёт нам дани,
Чувств вату теребя.
Увы, худая лира
Лежит на болтовне
В сознании нашем сиром,
Расстроенном вполне.
* * *
Мы исчезаем словно дым
Не по своей нужде.
Кто умирает молодым,
Там видно он нужней.
ЗЕРКАЛО
Оно давно уже пылится.
Чердак, но, а по сути, дно.
И не подходит, не глядится
Никто в него давным-давно.
Никто ресниц не поправляет,
Прыщи не удаляет с тел.
И с рамы лак не облетает,
Все потому что облетел.
Спешащая на дискотеку,
К стеклу другому льнет она...
Вот так же, как и человеку,
Судьба и зеркалу дана.
* * *
Не дано заранее
Знать последний час.
Время прежде с нами,
Позже против нас.
* * *
Так было с глубокой древности,
С тех пор не менялся вид:
Любовь сговорясь с ревностью
Способна жизнь отравить.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Суламита - Лариса Зуйкова На слова этого ст-я написана музыка. Эти стихи и мелодия к ним родились после углублённого прочтения чудной поэтической книги Библии - Песнь песней.
Теология : Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.
